Авторы сайта

В 1827 году с Блейком случился приступ какой-то странной болезни, заключавшейся в сильном недомогании, слабости и лихорадочной дрожи, и он почувствовал, что жить ему осталось недолго. Вот что он писал об этом в письме к одному из друзей: "Я побывал у самых Ворот Смерти и возвратился оттуда дряхлым, немощным стариком, с трудом передвигающим ноги, но дух мой от этого не стал слабее, а воображение — бледнее. Чем немощней мое глупое, бренное тело, тем сильнее мой дух и воображение, коим жить вечно".

"...Флэксмана уже нет, ушли из жизни и многие другие, а вскоре и нам предстоит отправиться вслед за ними туда, где для каждого из нас приуготовлена Вечная Обитель. И тогда мы избавимся от тех ложных истин и представлений, которые внушила нам Богиня Природа, диктуя свои земные законы, и обретем подлинную свободу духа, так что каждый из нас станет сам себе королем и священником. Бог дарует нам свободу, когда мы еще на земле, но пользуемся мы ею только на Небесах".

Принято считать, что судьба у Блейка была очень трудной, даже трагической, но сам он воспринимал свою жизнь совершенно иначе и ничего трагического в ней не усматривал. "Я более известен своими произведениями на Небесах, чем на земле,— писал он. — Мой мозг и моя память переполнены давними книгами и картинами, которые я создал еще тогда, когда пребывал в Вечности, то есть до появления на Земле в своем нынешнем, смертном облике. Мои творения в те времена были предметом восхищения и изучения небожителей". Блейк был уверен, что прожил счастливую жизнь. Годы, отпущенные ему на Земле, он занимался любимым делом, и рядом с ним была женщина, которую он любил и которая была постоянным источником его вдохновения. Однажды, всего за несколько месяцев до смерти, когда он увлеченно работал над иллюстрациями к «Божественной комедии» Данте, он вдруг прервал работу и сказал, обращаясь к жене:

— Послушай, Кейт, мне хотелось бы написать твой портрет. Но не надо переодеваться и прихорашиваться — оставайся такой, какая ты есть. Ах, Кейт, ты всегда была для меня идеалом женщины и моим ангелом-хранителем.

Блейк радостно жил и, как это ни парадоксально звучит, радостно умирал — с песней на устах, в буквальном смысле этого слова. За несколько дней до смерти он сочинил несколько песнопений во славу Создателя, и, лежа на смертном одре, вдохновенно их исполнял неожиданно окрепшим голосом. Они показались Кэтрин столь красивыми и мелодичными, что она встала и подошла поближе к кровати, чтобы лучше слышать, как он поет. Пение мужа, уходившего от нее в бесконечную Вечность, было необыкновенно красивым, а мелодия возвышенной и благозвучной.

И тогда Блейк, нежно взглянув на нее, проговорил:
— Любовь моя, это не мои песни, это песни моей бессмертной души... Да, моей бессмертной души.

А затем он сказал ей, что они никогда не расстанутся, что их души будут, как и прежде, постоянно общаться и что он всегда будет рядом, чтобы оберегать ее. В воспоминаниях еще одного близкого друга Блейка мы читаем: "Помолчав, он сказал, что отправляется в страну, которую мечтал увидеть всю жизнь, а потому умирает счастливым, надеясь на спасение души и вечное блаженство в мире ином. За несколько минут перед смертью лицо его просветлело, глаза зажглись ликованием, и он запел о Рае, который столько раз являлся ему в видениях". "Казалось, вместе с ним поют стены и своды комнаты,— вспоминает другой его биограф, Тэтем.— "Так умирают святые", проговорила женщина, пришедшая помогать жене Блейка".

Его глаза сияли радостью, лицо было счастливым и просветленным: он возвращался в Рай, из которого был изъят Господом на семьдесят лет своей земной жизни. Миссис Блейк и в самом деле казалось, что ее Уилл где-то рядом, а порой она явственно слышала его голос - как будто он зовет ее из другой комнаты. И все же тоска по мужу вскоре свела ее в могилу. Смерть Блейка была почти никем не замечена. Те, кто был знаком с его творчеством или с ним лично — а таких было немного — считали его человеком одаренным, хотя несомненно безумным.

Все рисунки, гравюры и неопубликованные произведения мужа (а их было столь огромное количество, что одних только готовых к печати рукописей набралось бы на добрую сотню томов) Кэтрин оставила Тэтему, который и после смерти Блейка не прекращал с ней дружеских отношений. Но Тэтем, принадлежал к так называемой Ирвингитской церкви и заклеймил оставленное ему творческое наследие Блейка как "внушенное дьяволом" и за два дня сжег всё дотла. Но странное дело: Тэтем в то же время является автором превосходнейшей биографии Блейка, в которой с восхищением пишет о его возвышенном и гибком уме, о его замечательном даре вести глубокую и увлекательную беседу, о его обширных и разносторонних знаниях. Если бы Тэтем понимал, какую огромную ошибку совершает, беря на себя право распоряжаться судьбой гениальных творений, принадлежащих не ему одному, а всему человечеству, то не осмелился бы их уничтожить, и мы сегодня имели бы возможность читать такие произведения Блейка, как эссе "О восприятии Книги Бытия христианским визионером", случайно сохранившийся отрывок из которого поражает своей глубиной и оригинальностью, или "Книга лунного сияния" об эстетических и философских проблемах искусства, также представляющая очень большой интерес, или множество поэм и стихотворений, даже названий которых не сохранилось. А сколько прекрасных акварелей и гравюр нам никогда уже не увидеть!

Использованная литература